А ты не слышал

 Это то, когда потолок моей комнаты был весь в шарах, которые я периодически находила у двери моей квартиры, привязанные к перилам. Это то, когда я, устав, запрыгивала к нему на спину, и он нес меня до самого пункта назначения.   Это тот человек, который не подводил. Это тот, который всегда встречал. Это то время, когда вы счастливы. Это то время, когда вы вместе тащитесь в холод, в непонятно куда, к примеру, кататься на горках на темной поляне на банном в четвертом часу ночи. Это то, когда вы идите в экопарк перед сном, в любое время года. Осенью) Медленно шуршать упавшей листвой, покрывшей все тропинки. Идти, мечтать, планировать, шуршать. Купить мыльные пузыри и пускать их с забытых, оставленных трибун в том парке. Говорить ни о чем и смотреть, как они умирают сталкиваясь. Это те поездки в поход за 300 км от города с друзьями, где вы покоряете невысокие скалы со страховкой. Это, когда я на полпути начну ни с того ни сего паниковать и останусь сидеть на маленьком пологом камне, смотря вниз на речку под ногами. Это наши «покорение» пещер и вершин вышки для тренировки альпинистов. Это теплые вечера у костра с друзьями. Это многочисленные поездки в тот самый домик у озера и прогулки после двенадцати ночи с друзьями вдоль берега к ближайшему месту проведения увеселительных предприятий, когда мы толпой растянемся на расстояние от 10 до 100 метров, отставая друг от друга, то начав петь песни во все горло, то начав пугать тех, кто идет позади, спрятавшись за столбы, деревья или просто забор. Или кто-то внезапно увидит в темноте среди леса лошадь с колоколом от коровы, и все начинают допридумывать, что она идет за нами, подглядывает. А чем дальше идет воображение, тем больше рождается всевозможных легенд про эти леса, где ходит дед-маньяк или душа моряка, который подглядывает из-за деревьев на молодежь, которая шатается именно в этот день, именно в это время суток и именно сегодня. Это то, когда он всегда уводил меня, незаметно отстав от ребят, к самому берегу, обнимал сзади и прошептав на ухо показывал на большую красивую луну и звезды. Он всегда показывал мне на луну и на то, какой красивый бело-серебристый свет бежит дорожкой почти до наших ног. Это наши поездки в другие города, когда мы, ценя время, быстро спешим все осмотреть и в парках играем в игру, по очереди сказав сначала шепотом, потом громче, и еще до самого крика: «Я люблю тебя». Это вечера с просмотром хоррер-фильмов, когда в многокомнатной квартире темнота, тишина и вылетевшие пробки посреди фильма. Когда на спор решаете, кто пойдет в самую страшную комнату искать фонарик и, кто выйдет в подъезд включать свет. Это те моменты, когда он пугает спрятавшись за одним из многочисленных темных уголков квартиры. Это тот момент, когда я спалила паркет, пытаясь устроить тебе сюрприз, расставив пластиковые свечи по всему полу и не заметив, что одна уже догорела и перешла красным пламенем на ламинат. Это последующие наши попытки скрыть место преступления, закрашивая обгорелую доску всем, что только придет в голову. Это празднование ежемесячной годовщины нашей встречи. Это бои подушками за право не мыть посуду. Это встреча новых годов с большим количеством приятных подарков.  Когда он скажет, нежно улыбаясь:

-Катеночек, беги скорее, загляни под елочку.

Это бесконечные забеги по магазинам в поисках мишуры для украшения дома и многочасовые попытки распутать пяти метровую гирлянду)

Это копченная форель, сворованная из холодильника, с макаронами, когда нам нечего было есть. Это крошенное печенье с молоком, по двадцать рублей за килограмм, которое видимо стрясли с коробки, продав все целое. Это то, когда сходила на одну пару в Универе, не выдержала, сбежала, по пути купила хлеба, сыра, колбасы и со всех ног бежала домой, чтобы поднять тебя в твой выходной, приготовить тосты с плавленым сыром, не сказать тебе, что происходит, вытащить из дома и бежать на вокзал, чтобы скорее уехать из города прочь, бродить по берегу в том красивом санатории до самой темноты. Это то, когда нас рассмешил наш кот Саня, прыгнув в аквариум литровый, стоящего в метре от пола, напугав не только себя, рыб, но и нас. Это, когда мы смотрели, выберется ли он сам. А когда он все-таки выберется, смеемся, как он своей шерстью собрал с литр воды и как он медленно обиженно выходит из комнаты, оставляя за собой лужи воды.

Это, когда мы переедим ягод в саду, соберем друзей и уедем купаться на озеро и на надутом матраце, закрыв глаза, лежа звездочкой, заплывем на самый центр. Это то, когда я жду, когда он придет домой. Это те места, где мы гуляли, где ты встал на одно колено. Это то, когда он позвонит и растеряно спросит: «Где ты?». А я отвечу, что расстроилась и ушла плакать в экопарк на наши трибуны. А он рассмеется и скажет, что скоро приедет и заберет меня. Это то, когда он знает, что я тихо поплакиваю в полотенце в ванной и, что никакими разумные разговоры не помогут меня оттуда «выкурить». Это большая коробка величиной с 1,5 метра с его цветами, обертками от подарков, открытками, нашими билетами, со всякой всячиной, которая для другого ничего не значит, и которая распухла от содержимого. Это флешка на 16 гб, на которую не влезли все наши фото. Это отдельная комната, которую ты забил полуживыми системниками, жесткими, но очень нужными, которые плавно перетекли и заполнили свободное пространство, даже в гараже и у папы на балконе. Это твои шедевры с тостами по воскресным утрам, которые становились все изысканее, вкуснее. Это когда я проснусь в день рождения, а ты уже украсил дом и стоишь у плиты, готовя мне мои любимые гренки и ожидая, когда я проснусь. Это, когда я писала красной помадой в день нашей очередной годовщины на всех зеркалах: «ПУСА!!! У нас дата) Мы всегда будем вместе!». Это, когда он заезжал за мной после работы, я срывала рубашку и брюки и быстро натягивала майку и шорты, снимала туфли на высоком каблуке, поджимала колени, подняв ножки на сиденье, и мы включали нашу любимую песню Gotye «Somebody that I used to know» и начинали петь под нее, так, что на нас оглядывались водители из соседних машин, также стоящих в пробке. А нам было все равно, я улыбалась, подпевая еще громче. А зимой, выходя, от друзей пинали кусочек твердого снега, пытаясь сделать так, чтобы он пролетел мимо ног противника, и так увлекшись, доходили, не заметив до дома. Это одна из свадеб, когда я натанцевавшись уже в каком-то клубе, выпила минералки, не заметив подозрительного взгляда и смешка того, кто мне протянул бутылку, ибо «жажда все». Так я случайно познакомилась с самогоном, и он потом тащил меня на плече, то немного ворча, то смеясь надо мной. Это, когда мы выезжали с друзьями в самый холод и ветер пускать на озере воздушного змея. Главное правило при том ветре было: умри, упади, улети, но не отпусти. Но так как я один раз чуть подлетела, упав протащилась по снегу вслед за волей богов, ветра и самого змея, в руки мне его больше не давали. А когда замерзли мы вчетвером стояли в камышах, с термосом и с напеченными вкусняшками. Стояли в кружке, жевали и пытались спрятаться от ветра. Или как мы без дела вчетвером бродили, плутали по «минутке» ранней весной. Настолько ранней, что лед еще был на воде, но также был и туман, мы шатались по берегу, делали тысячи снимков, и обстреливали снежком команда на команду. Прыгали на шатающемся длинном мостике и спорили, кто смел и, кто сумеет встать с мостика на лед. И в одно мгновение испугались чавкающего неизвестного звука. Туман был настолько плотным, что мы были в недоумении, что что-то около нас так близко и так непонятно издает звуки. Мы вглядывались и наконец все ближе и ближе, все громче и громче, все страшнее и страшнее. На пять секунд в метре от нас внезапно появился рыбак и так же внезапно растворился в этом тумане, оставив нас в недоумении.

 Это то, когда даже самая большая колета - тебе. 

Это был вечер осени 2013. Она стояла на балконе и смотрела на заходящее солнце.

-Не замерзла? – спросил он, зайдя домой.

-Что? Нет. – улыбнувшись ответила она. – Смотри какие краски, они меняются каждую минуту, хотя нет, скорее каждую секунду.

-Ты слышала грохот?

- Нет, а что случилось? – спросила она.

- На перекрестке произошла авария. Машина въехала в остановку, насмерть задавив женщину с ребенком. Я пойду посмотрю. Всего в одной остановке от нашего дома. Вон там. – Он показал рукой в сторону следующего перекрестка, которого не видно за крышами чужих домов.

- Ммм. Я не пойду. Подумаешь, случилось и случилось. Солнце уже почти село.  – Ответила она.

Как только он вышел, она начала продумывать свой новый маршрут до работы. Но не было такого пути, чтобы хоть как-то обойти стороной этот перекресток. Она знала, что увидит снова этот взгляд. Знала, что увидит мужчину, который погибшим был мужем и отцом. Знала, что сразу узнает его, как только поймает пустой взгляд, пронизывающий, обреченный и потерянный. Это все слишком предсказуемо. Ведь по глазам так много видно, по взгляду. Он у таких людей другой. Их сразу узнаешь. И никогда не ошибешься.

Весь город знал. Город шумел. В первый день, проезжая мимо этой остановки, она заметила толпу людей, которые ставили цветы и весили плакат. Что на нем было, она не хотела ни знать, ни мельком прочитать. Даже, если приходилось возвращаться пешком домой, она обходила этот перекресток целыми кварталами. Но не всегда ей это удавалось. На день шестой, она шла по противоположной стороне перекрестка и все-таки решилась посмотреть. Около скамьи стояли цветы, которые уже заметно подвяли. Не было никого, кроме двух парней, стоящих поодаль от скамьи и ждущих свой автобус, и мужчины. Мужчина был лет сорока. Он сидел сначала с опущенной головой, сложа ладони. Но периодически поднимал голову, смотря на прохожих. В сантиметрах семидесяти от него стояла полупустая бутылка с темно-коричневой жидкостью. Он был словно в своем мире, который остановился и время в нем не шло. Менялись словно картинками прохожие и машины. Все двигалось и жило, но не он. 

 Она простояла на противоположной стороне минут десять, не замечая смены сигнала светофора.  Потом решилась перейти улицу, неизбежно попадая на ту автобусную остановку. И вот перейдя, она поймала его взгляд, когда он поднял голову. Он долго смотрел прямо в глаза. Она сначала  хотела сесть рядом, попробовать заговорить с ним, но прошла мимо. Дошла до парка, села на лавочку, надела очки и заплакала. Наверное, на самом деле истинная скорбь молчалива и не знает слов. Да и она не знала, что сказать. Через полчаса, успокоившись пришла домой. Ничего не рассказав.

Все это глупое бессилие тех, кого обошло стороной, кто самоутверждается на горе: размусоливание непрофессиональными молодыми журналистами в прессе, на городских сайтах. Статья ради статьи. Все это показное преподношение гниющих дешевых цветов жителями города и плакаты, которые через неделю снимут, не вспомнив.  И город забыл. Забыл спустя два месяца.